Дата 6 ноября далекого 1824 года с самого утра была очень и очень не приятной. Дождь вместе с пронзительно холодным ветром лютовали, как никогда. К вечеру погода ухудшилась еще больше, словно предвещая Петербургу большое и грозное стихийное бедствие. Но лишь когда вода поднялась примерно на три с половиной фута, в Адмиралтействе зажгли тревожные, сигнальные фонари и всю ночь до 7 ноября не единожды были слышны пушечные выстрелы.

Народные приметы

А ведь некоторые народные приметы, над которыми современные ученые, как и ученные того времени, ехидно подсмеивались, предвещали глобальную катастрофу. Об этом можно было судить еще месяца так за четыре до наступления рокового дня. Так, летом камень, который лежит вблизи берега, на Каменном острове, был полностью покрыт водой. По приметам местных старожилов, это определенно предвещало необыкновенно большое повышение уровня воды осенью.

Также очень уж высоко устроили собственные «склады» запасов на зиму» муравьи. Речь шла о верхней перекладине на воротах. И опять же старые люди усмотрели и в этом своеобразное предупреждение. Иными словами, когда быть высокой воде, то и муравьи делают собственные гнезда повыше. Всего за несколько дней до памятной даты 7 ноября довольно известный физик, а также механик по имени Роспини заметил, что все его барометры демонстрируют очень уж низкое давление, такого он никогда доселе не видывал.

За день до случившегося наводнения кошка в одном из домов перетащила собственных малышей на более высокую ступеньку лестницы, до которой потом вода так и не поднялась. Во многих петербургских домах крысы с мышами перебрались из подвалов на чердаки. Но, подавляющее большинство жителей отнеслись к сильным и даже чудовищным порывам ветра со странной и беспечной степенью легкомысленности. Хотя и ветер поднимал воду в реках, а также каналах Петербурга буквально до самых их берегов.

Утром же, 7 ноября, когда на местных улицах появились куда-то бегущие люди, ветер уже превратился в ужасную и опасную бурю, которая стала срывать крыши с домов и вырывать с корнями даже крупные деревья. Известный на то время публицист и по совместительству писатель по имени ФаддейБулгарин отметил в своих записках, что уже к 10 часам утра толпы любопытствующих вразрез со здравым смыслом устремились, к берегам Невы, которая весьма высоко вздымалась и пенилась волнами, а потом с ужасным грохотом разбивалась о берега из гранита.

Необозримые просторы всего Финского залива казались сплошной взбесившейся, кипящей пучиной, над которой очень высоко и густо стоял туман, причиненный брызгами. Белая пена так и клубилась над огромными водяными громадами, которые то и дело увеличивались, а затем с яростью бросались к берегу. Множество людей тогда погибло именно от беспрестанно прибывающего количества воды. Ветер все усиливался, и возвышение уровня воды в Финском заливе превратилось бедствие, охватившее целый город. Река Нева, встретила препятствие в естественном течении, потому не могла вылиться в море. Она поднялась в своих берегах и переполнила все каналы, а потом через все подземные трубы буквально фонтанами хлынула на петербургские улицы.